Василий Головачев - Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]

— Красивый, да? — сказал Никита, делая шаг к висящему в метре от него пистолету странной формы, с рукоятью, предназначенной скорее для кошачьей лапы, чем для руки человека. Пистолет действительно был красив особой, хищной, целеустремленной красотой. Он был гармоничен и совершенен, и не хотелось верить, что рожден он чьим-то гением для уничтожения живых существ.

— Не стоит прикасаться к этим штуковинам, Никки. Вообще не стоило бы трогать здесь что бы то ни было, но, сдается мне, в таком случае мы просто не выйдем из тюрьмы.

— Почему?

— Мне кажется, я знаю, в чем дело. Тронь мы какой-то из пистолетов, сражаться придется с киберами или людьми, вооруженными тем же оружием. Ты хорошо стреляешь? Или вот тот черный излучатель, на который ты глаз положил: ты знаешь, как он стреляет, чем, где его прицел, курок?

Сухов покачал головой.

— Вот и я не знаю. Вооружиться надо, но лучше привычным оружием, холодным. Что ты выбираешь?

— Меч, — подумав, ответил Сухов. — Я, кажется, начинаю постигать его душу.

— Только не увлекайся.

Они выбрали оружие: Никита взял прямой и длинный обоюдоострый меч с крестообразной рукоятью, а также круглый щит, Такэда — саблю и такой же щит. А на выходе их встретили четверо голых (!), как и они, смуглокожих, черноволосых и чернобородых мужчин: двое с мечами, двое с саблями. И у каждого были черные, словно обугленные до локтей, руки.

— И тут чернорукие! — нахмурился Такэда. — Нигде от них покоя нет.

Мечи скрестились…

Еще два часа узники пробирались по каменному лабиринту, дважды попадая в «залы войны», где с ними по очереди или скопом завязывали бой полуживые «киберы» или странные существа ужасающего вида. И оба раза — после боя с чернорукими — люди выходили победителями лишь ценой жестокого напряжения всех физических и душевных сил, а также с помощью запаса приемов рукопашного боя и великолепного тренинга.

Кроме всего прочего, полтора километра, по оценке Такэды, они бежали по сплошному покрову из насекомых — муравьев, пауков и скорпионов, так и не поняв, каким образом им удалось выбраться не только живыми, но и не покусанными. Скорее всего у Никиты сработала какая-то защитная психоэнергетическая система, излучение которой влияло на насекомых так, что они не реагировали на их бег, словно не видели, но на проверку догадки не было ни сил, ни времени, ни желания.

Последнее испытание ждало их по выходе из тюрьмы, все признаки говорили — замка, выстроенного также не человеческими руками, если судить по форме башен и их пропорциям. Выбив дверь с помощью камней, свалившихся с потолка давно, беглецы выскочили наружу и натолкнулись на препятствие, которое сначала приняли за необычной формы стену или вал: на земле лежала овальная труба, отсвечивающая малахитом и перламутром, с муаровыми разводами, из которой выступал обтянутый тем же материалом зубчатый гребень, напоминающий хребет какого-то исполинского динозавра. Диаметр этой трубы, живо затронувшей в памяти ассоциации змеиного тела, не превышал метра, но высота «хребта» достигала человеческого роста. В тот момент, когда узники собрались было перелезть через эту мерзко пахнущую, в чем-то живую, стену, она запульсировала, по ней побежали конвульсивные волны, и над головами людей взметнулась кошмарная драконья и в то же время насекомовидная голова с выпуклыми, фасетчатыми, кроваво-красными глазами.

Оружия у беглецов никакого не было, пришлось ретироваться обратно под защиту стен замка со всей возможной скоростью. Голова чудовища не смогла пролезть в дверь, а глаза его с непередаваемо алчным выражением смотрели на землян до тех пор, пока те не скрылись за углом коридора.

— Никуда не денешься, надо искать другой выход, — сказал Никита, отдышавшись.

— Боюсь, эта костляво-змеиная химера опоясывает всю тюрьму, — покачал головой Такэда. — И опять же, где-то я читал о ней или о подобном чуде-юде. Вечно голодное чудовище — Эрисихтон — встречается в греческом фольклоре, но я не помню, кто его победил и как.

— Давай поищем оружие. Если бы мы знали, захватили бы кое-что из арсеналов, но возвращаться, честно говоря, далековато.

— Вряд ли это возможно, я имею в виду возвращение, придется искать поблизости, мы проходили ряд ниш с дверями.

Им повезло в первом же помещении, ближайшем к выходу, там их ждал сюрприз — диморфанты! Такэда на движение к нему какого-то плоского одеяла с намеками на морду и конечности ответил прыжком и ударом, но это оказался его живой скафандр Сусаноо, обрадовавшийся возвращению хозяина. Никита признал своего Зипуна по мысли-эху, обрадованный не меньше. И озадаченный. Создавалось впечатление, что их бегство было грандиозной инсценировкой, достаточно суровой и реальной, с возможным летальным исходом, но все же инсценировкой, игровой ситуацией. Кому она понадобилась и для чего, оставалось только гадать.

Повеселевшие узники принялись обшаривать ниши в коридоре и другие помещения, пока не обнаружили в каком-то затхлом чулане смирно лежащие рядом добытый Суховым на Диком поле меч и копье-оскеп Бабы Яги. Тут уж и вовсе стало понятно, что с ними кто-то затеял игру на выживание, словно для того, чтобы проверить их силу, возможности и волевые качества.

— Что ж, мы приняли их условия, — сказал Никита, завладев мечом, — играя по чужим правилам, не пора ли сыграть по своим?

— Не очень-то размахивай, — брюзгливо заметил меч. — Я не ореховый прутик.

— Ты же уронил его в яму, — сказал Такэда, недоверчиво разглядывая лезвие меча, по которому скользнул тусклый блик. — Как он здесь оказался?

— Так же, как и мы. Помнишь, у Льюиса Кэрролла в «Алисе»: «В чьем же это я уме? Должно быть, в чужом».

— Что ты этим хочешь сказать?

— Увидишь. — Никита еще раз взмахнул мечом и выбежал из чулана.

Они снова выбрались из замка через ту же дверь, предварительно выяснив, не ждет ли их красноглазый дракон, и стали красться вдоль «змеино-динозаврьего» туловища, прячась в тени контрфорсов замка или в круглых выемках-нишах. Такэда не спрашивал, куда его ведет Сухов, полагаясь на провидение.

Им повезло и на этот раз. А может быть, паранорм Сухов чувствовал, куда надо идти. Обежав по каменным осыпям ползамка, они вышли прямо к хвосту дракона, стоящему вертикально, как восклицательный знак. Голова чудовища с закрытыми глазами тоже находилась здесь, замыкая кольцо, внутри которого и был заключен замок. Казалось, гигантский змей спит.

Никита жестом приказал Толе отойти ближе к стене, подкрался к хвосту и вдруг рубанул мечом по его концу. Дальнейшее произошло в течение двух-трех секунд.